Все, как мечтал, получилось – совпали телами, душами, мыслями. Кроме одной – крайне навязчивой Амининой мысли о том, что любить его она не может.
– Дура… – Мир догрыз мороженое, салфетку бросил в мусорный бак со всей силы, к машине вернулся…
И к Амине тоже вернулся. Долго трезвонил, конечно. Был шанс, что она спит давно и он ее сейчас разбудит, но стыдиться Мир даже не пытался.
Открыла Краевская действительно не сразу, стояла – то ли заспанная, то ли заплаканная, завернувшись в большой байковый халат не по погоде, сложив руки на груди.
– Чего пришел? – спросила зло, изучая своим тяжелым взглядом. Будто искала, к чему придраться можно.
– Любить тебя хочу. Даже такую идиотку.
Не давая ей времени возмутиться, дверью перед носом хлопнуть, физически расправиться, зашел, за своей спиной хлопнул, обнял прямо такую – злую, над землей поднял и вглубь поволок.
Все же плакала, дура-то. Соленая вся.
Ну вот как с ней жить? Рядом – плохо. Ушел – плохо. Любишь – плохо. Не любишь – сразу в плач бросается… И сама не знает, чего хочет. И за себя решать не дает.
– Я тебя люблю, ясно? – не тратя времени зря, Мир развязал халат, ночную сорочку со странно дышащей, будто всхлипывающей, Амины стянул, теперь уже голое тело обнял, запрокидывая одной рукой голову, а другой все тело оглаживая. – И это не обсуждается. Поэтому если я дверью хлопаю, уходя, то это временно. Тоже ясно?
Амина кивнуть попыталась, но было тяжело, учитывая, что голову Мир фиксировал надежно.
– О Шахине своем сраном забудь наконец-то. Ничего он тебе не сделает. Никогда. Со мной будешь или без. Трусом был, трусом и остался, сама ведь говорила. Но другое меня удивляет. Как ты, Амина, умная женщина, можешь быть настолько глупой, чтобы принимать его слова близко к сердцу? Не мои. Не своим названных родителей. Не других близких людей, а его. Я говорю тебе, что люблю, а тебе важно, что он говорит. Как? Ответь.
Продолжая задавать вопросы, Мир и с себя рубашку стянул, на какое-то время отпустив Амину, ненадолго – снова скоро к себе прижал.
– Есть что сказать? – и заключительный вопрос задал. Наверное, единственный, на который действительно требовался ответ. Остальные-то так – для подумать…
– Нет.
– Кто бы сомневался… – после чего Мир бросил все попытки ее или себя вразумить.
***
Что Амина почувствовала, когда Дамир ушел, хлопнув дверью – панику. Вроде сама его об этом попросила, но стоило понять, что это мог быть конец, что их конец мог выглядеть именно так – его громкими шагами по полу спальни, коридора, а потом звучным хлопком двери, стало дико страшно.
Шахин вылетел из головы, вечные поиски повода для того, чтоб себя пожалеть вдруг оборвались. Потому что впервые за долгое-долгое время у нее на самом деле появился повод бояться и отчаиваться. Он ведь мог уйти навсегда…
Следующие часы, в которые Мир бродил по парку, расправлялся с мороженым, и ездил по городу, Амина пыталась заставить себя учиться – учиться жить без него. Снова одна. Но ничего не получалось.
Сердце рвалось к нему, а глаза все плакали и плакали. Когда же в дверь позвонили, захотелось разрыдаться уже от счастья – потому что только так, только почувствовал, насколько реально ей станет больно, если он уйдет, Амина поняла – без него уже не сможет.
Понять-то поняла, но сказать вслух это пока не решилась. Чуть позже.
Той же ночью, уже после того, как Дамир заснул впервые на ее кровати, лежа на животе, обняв руками подушку, отвернув лицо к окну, Амина с небывалой жадностью впитывала взглядом эту картину, пользуясь уверенностью в том, что он никогда не узнает, как она может смотреть на него – так же беззащитно и беспомощно, как он сам.
На место старой фотографии совсем не обязательно вешать новую. Дело ведь не в замещении одной любви другой. Но и неготовность заменить не означает неготовность вновь полюбить.
Амине казалось, что полюбить после Илюши она действительно уже не сможет, не захочет, не посмеет. А потом в ее жизнь ворвался один парень из клуба Баттерфляй, и все перевернул.
Каких сил ему это стоило – одному богу известно, но удалось ведь… Удалось.
– Я люблю тебя, Мирка… – коснувшись губами плеча мужчины, Амина тоже закрыла глаза, чтобы заснуть, встретить новый день, который неизвестно что несет. Главное, чтобы он больше не уходил. Чтобы с Шахином не дрался. Чтобы рядом был. Цел и здоров. И счастлив. И… И чтобы просто был. Всегда.
Глава 22
– Дядя Аббас, здравствуйте…
– Здравствуй, Дамир, здравствуй! Очень рад тебя слышать, дорогой мой мальчик… – как каждое его «зернышко», сколько бы лет им не становилось, оставалось для Аббаса ребенком, так и в родном племяннике он тоже до сих пор видел резвого мальчишку, который обожал бегать летом по их с женой двору, размахивая деревянным мечом. – Какими судьбами? С родителями все хорошо? А с сестрами? Племянник подрастает?
С Сарой-то они созванивались часто, а в последнее время так вообще практически ежедневно, но Мир звонил дяде куда реже. А сегодня ведь не праздник и не памятная дата, значит, повод должен быть серьезным.
– Все хорошо, дядя Аббас. Все здоровы. Лала как от вас вернулась, отойти не может. Все ходит какая-то загадочная, задумчивая… Вздыхает тяжело. Мы тут думаем, что влюбиться успела, пока вас и бабушек навещала, как считаете?
Аббас рассмеялся в трубку. Смеялся долго, заразно, от души.
– Все может быть, милый. Все может быть… Знаешь сколько у нас тут женихов-то завидных? Не стыдно вашей Лале предложить.
Мир тоже рассмеялся. Хотя звонил, если по правде, не затем вовсе. Сегодня волновало его другое. Что? Тянуть не стал…
– У меня просьба к вам, Аббас-бей. Очень важная. И очень большая. Амины касается…
– Говори… – голоса обоих мужчин стали серьезными. Сара, конечно же, первым делом рассказала брату о том, кто именно в скором времени непременно станет ее невесткой. Аббас… крайне удивился. Небывало, невообразимо, впервые, за долгие-долгие годы до такой степени. А еще обиделся слегка на Амину, которая, звоня раньше, и словом об этом не обмолвилась. А потом понял, почему. Его любимое зернышко «Граната» считала, что это постыдно.
Ведь и он, и она помнили, как ярко и красиво разгорались чувства восемнадцатилетних Амины и Ильи. И признаться, пусть даже через восемь лет после смерти мужа в том, что она решилась попытать счастье еще раз, для нее было тяжело.
– Амина сказала мне, что вы ей предложили место в Баку… – Мир тогда очень хорошо запомнил слова Краевской. И свою реакцию тоже помнил. Поклялся, что ни за что не пустит, но сейчас все немного изменилось.
– Было дело, предлагал… Но она пока согласием не ответила. Думает еще.
– Знаю, что не ответила. Я за нее ответить хочу. Скорей всего… она согласна. Так что ждите…
